Важные заключения по ММСП ВОЗ от Елены Сафроновой и Игоря Понкина

Политика

Семьдесят седьмая сессия Всемирной ассамблеи здравоохранения прошла в Женеве, Швейцария, с 27 мая по 1 июня 2024 г. Этот этап мы уже прошли. Как мы помним, пандемическое соглашение было отложено до 2025 года, но поправки к Международным медико-санитарным правилам были приняты консенсусом (со значительными изменениями от оригинала поправок от 2023 года).

Теперь мы отслеживаем, как эти поправки будут проходить слушания в местных парламентах всех стран-участниц ВОЗ. После историй о беспрецедентном давлении, которое оказывалось на делегатов — это особенно важно.

У любой страны, включая РФ есть 10 месяцев для отклонения поправок или предоставления оговорок к ним.

О возможности отклонения поправок в соответствии со ст. 22 Устава ВОЗ и ст. 61-62 ММСП заявил и представитель РФ В.Ю Смоленский на заседании Комитета А Всемирной ассамблеи здравоохранения 1 июня 2024, посвящённом этому вопросу.

Напоминание о том, что по итогу было принято

Необходимо отметить, что текст поправок к ММСП от 1.06.2024 г.
значительно изменён даже по сравнению с последней редакцией от 24.04.2024 г. Обратимся к основным изменениям.

1. Уточнено понятие «чрезвычайная ситуация пандемического
характера» (далее — ЧСЗМЗ), указано, что это ситуация, вызванная
«инфекционным заболеванием». В предыдущих редакциях размытость и
неконкретность этого понятия значительно расширяло сферу применения
ММСП, включая все риски немедицинского характера, например, угроза
биоразнообразия, риск изменения климата и пр. Исчезли понятия «пандемия» и «чрезвычайная пандемия», которые были еще в апрельской редакции 2024 г.

2. Убраны отголоски главной идейной основы последних документов
ВОЗ — концепции единого здоровья. В редакции 2022 г. была норма о создании совместных сетей эпиднадзора «для оперативного выявления нарушений в области общественного здравоохранения на рубеже взаимодействия между
человеком, животными и окружающей средой».

3. В ст. 3 возвращён принцип уважения достоинства, прав человека и
основных свобод человека, заменённый в одной из редакций «странным» принципом «справедливости, инклюзивности и согласованности».

4. Отказались от идеи создания единой системы «доступа к патогенам и совместного использования выгод», угрожающей их несанкционированному распространению.

5. Нет требований менять национальное законодательство. В предыдущих редакциях ВОЗ наделялась правом обязывать государства
создавать «юридические и административные механизмы», принимать
«законы и другие правовые и административных положения для осуществления настоящих Правил».

6. Отказались от создания «летучих отрядов» — «многопрофильных и
многосекторальных бригад быстрого реагирования для принятия оперативных ответных мер по просьбам государств–участников в случае получения предупреждений и возникновения ЧСЗМЗ».

7. Не приняли идею «вакцинации с применением препаратов, которые
продолжают находиться на этапе исследований».

8. Убрали возмутительное Приложение № 10 «Обязательства по
сотрудничеству», в соответствии с которым государства были «обязаны
обязаны оперативно реагировать на … запросы и обеспечивать сотрудничество и помощь в соответствии с запросами»; бесконечно «обновлять перечень технологий ведения эпиднадзора» и «передовых подходов к организационной структуре и работе сети эпиднадзора» и др.

9. Отказались от ряда обязательных цифровых документов —
«свидетельств с результатами тестирования», «свидетельств,
подтверждающие выздоровление от болезни», «медико-санитарной
декларации лиц, совершающих поездку, при ЧСЗМЗ», цифровых медикосанитарных документов, которые «должны включать средства проверки их подлинности путём поиска данных на официальном веб-сайте, такие как двухмерный штриховой код».

Из тревожного осталась, во-первых, идея создания «Национального
органа по ММСП» для координации осуществления Правил, который без
сомнений будет продвигать на национальном уровне рекомендации ВОЗ.

Во-вторых, сохранилось понятие инфодемии. Правда, сам термин в новой
редакции не используется, но закрепляется требование противодействовать «распространению ложной информации и дезинформации», что несомненно ударит по экспертному мнению.

В-третьих, возросла итак немалая роль Генерального директора при определении чрезвычайной ситуации в области общественного здравоохранения, имеющей международное значение и чрезвычайной ситуации пандемического характера.

Надеемся, что РФ примет верное решение, отказавшись от новой
редакции ММСП (2005 г.), реализация которых потребует дополнительных бюджетных расходов и лишь усилит зависимость отечественной медицины от решений организации, запятнавшей себя деструктивной деятельностью.

Доктор юридических наук, профессор Сафронова Е.В.

Вашему внимание свежие и полные заключения по принятым поправкам к ММСП 2024 года от

  • доктора юридических наук Елены Сафроновой.Сафронова Елена Викторовна — доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры конституционного и международного права, руководитель Центра трансграничных правовых исследований Белгородского государственного национального исследовательского университета  (Россия, Белгород), автор более 200 научных и научно-методических работ по истории государства и права, истории политических и правовых учений, теории и истории международного публичного права.
     
  • также заключение по ММСП Понкина И.В., доктора юридических наук, профессора, члена Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, члена Общественного совета при Главном управлении МВД России по Московской области.

Игорь Понкин уже готовил два крупных анализа:

Заключение по поправкам к ММСП от Елены Сафроновой

С заключением можно ознакомиться здесь:

Заключение-от-Сафоновой

Обратим внимание на более важные моменты.

Процедурные нарушения

В соответствии со ст. 21 Устава (Конституции) ВОЗ ММСП представляют собой свод правил, имеющих обязательную юридическую силу для государств-участников в отношении событий в области общественного здравоохранения, сопряжённых с любым риском распространения в международных масштабах: 

«Правила, принимаемые в соответствии со статьёй 21, становятся обязательными для всех членов после того, как будет сделано должным образом оповещение об их принятии Ассамблеей здравоохранения, за исключением тех членов Организации, которые известят Генерального директора в указанный в оповещении срок об отклонении их или оговорках в отношении них».

В соответствии со ст. 60 Устава (Конституции) ВОЗ решение Комитета А, где обсуждались поправки, должно было приниматься в форме голосования «большинством членов, присутствующих и участвующих в голосовании». Однако данная процедурная норма была проигнорирована.

Окончательный текст поправок принимался на основе консенсуса. В Проекте резолюции «Укрепление готовности и реагирования на чрезвычайные ситуации в области здравоохранения путём принятия адресных поправок в Международные медико-санитарные правила (2005 г.)», предложенным Францией, Индонезией, Кенией, Новой Зеландией, Саудовской Аравией и Соединёнными Штатами Америки, содержавшем предложение принять «поправки к Международным медико-санитарным правилам (2005 г.)», предложения об изменения процедуры принятия решения не содержалось.

Кроме того, в соответствии со ст. 15 Правил процедуры Всемирной ассамблеи здравоохранения «Тексты всех докладов и других документов, относящихся к предварительной повестке дня любой сессии, размещаются в Интернете и рассылаются Генеральным директором членам и ассоциированным членам и участвующим межправительственным организациям одновременно с предварительной повесткой дня или не менее чем за шесть недель до начала очередной сессии Ассамблеи здравоохранения; соответствующие доклады и документы таким же порядком направляются неправительственным организациям, международным коммерческим ассоциациям и благотворительным фондам, состоящим в официальных отношениях с Организацией»[1].

Документы должны быть опубликован на всех официальных языках ВОЗ — английском, арабском, испанском, китайском, русском и французском.  Однако на русском языке до открытия 77 сессии ВАЗ текст поправок опубликован не был.

Наконец, пункт 2 статьи 55 Международных медико-санитарных правил 2005 г. предусматривает, что текст поправок должен быть передан государствам-участникам не позднее, чем за четыре месяца до сессии ВАЗ, чтобы они успели сформировать свою позицию по голосованию.

«Текст любой предложенной поправки, — говорится в п. 2 55 статьи ММСП, — передаётся Генеральным директором всем государствам-участникам не позднее, чем за четыре месяца до сессии Ассамблеи здравоохранения, на которой предлагается её рассмотреть»[2]. Данная процедурная норма также была нарушена.

27 мая в день открытия 77 сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения Генеральный директор препроводил записку Президиума Рабочей группы по поправкам к Международным медико-санитарным правилам (2005 г.) вместе с текстом, составленным по итогам работы, проделанной Рабочей группой, в которой говорилось, что «Данный текст не является полностью согласованным пакетом поправок, но отражает текущее состояние работы и достигнутый прогресс в рамках РГММСП»[1]. При этом отмечалось,  что срок полномочий Президиума РГММСП истек и им так и не был согласован полный пакет поправок. К записке прилагался рабочий вариант текста новой редакции ММСП 2005 г. с исправлениями от 22 и 23 мая, где цветом обозначались сохранившиеся нормы, новые согласованные и несогласованные поправки.

Окончательный текст поправок появился на официальном сайте ВОЗ 1 июня 2024 г. за 5 минут до начала заседания  Комитета А, который принимал документ методом консенсуса. При этом прямые возражения учтены не были.

Например, Словацкая Республика выступила с письменным заявлением, где говорилось, что «Словакия по-прежнему испытывает серьёзную обеспокоенность по поводу всех поправок к ММСП 2005 года» и требует «отметить в отчёте, что Словацкая Республика отмежёвывается от всех поправок к тексту ММСП 2005 года»[1].

Таким образом, поправки к ММСП 2005 г. принимались с явным нарушением ст. 60 Устава (Конституции) ВОЗ, ст. 15 Правил процедуры Всемирной ассамблеи здравоохранения, п. 2 ст. 55 Международных медико-санитарных 2005 г.

Вопросы по тексту

Исследование новой редакции ММСП выявляет в нём следующую характерную его особенность: в ней явно чрезмерно избыточно перенасыщен декларативной лексикой о «равном доступе к изделиям медицинского назначения» (ст. 13) и справедливом учёте «потребностей и приоритетов развивающихся стран» (п. 2ter. ст. 44), но в действительности, не находящей референций к конкретным положениям и не выраженной в их реальном содержании, скорее направленном на обеспечение интереса крупных фармацевтических компаний.

Распределяя медицинскую продукцию по своему усмотрению, ВОЗ выстраивает систему патронажа над получателями.   Широкий перечень  изделий медицинского назначения, увеличение масштабов и географическую диверсификацию производства которых планирует координировать ВОЗ, свидетельствует об идее формирования глобального механизма управления сферой здравоохранения, обслуживании интересов крупных фармацевтических компаний, планирующих зарабатывать на «искусственном иммунитете».

В этой связи очень показательны поправки, внесённые в ст. 15 и 16 ММСП. Теперь временные (делает исключительно Генеральный директор) и постоянные рекомендации ВОЗ о надлежащих медико-санитарных мерах для регулярного и периодического применения, включают и рекомендации о соответствующих изделиях медицинского назначения (п.2. ст. 15, п.1 ст. 16). ВОЗ получает право делать постоянные рекомендации, обладающие большим управленческим потенциалом  в отношении применения лекарственных средств, вакцин, медицинских устройств, технологий медицинского назначения и др.

В новом  п. 2bis ст. 15 и п. 2 ст. 16 говорится о неопределённых в анализируемом документе «механизмах и сетях распределения и распространения». «Генеральный директор должен предоставлять имеющуюся информацию о любом координируемом ВОЗ механизме (механизмах), касающемся доступа к соответствующим изделиям медицинского назначения и их распределения, а также о любых других механизмах и сетях распределения и распространения».

В соответствии с новой редакцией Правил увеличивается количество национальных органов, связанных с ВОЗ и призванных «ждать» пандемию, а также экспертов, которые зависят от создаваемой модели и заинтересованы в её развитии.

Так, помимо уже существующих «Национальных координаторов по ММСП»,  которые «должны быть доступны в любое время для связи с Контактными пунктами ВОЗ по ММСП» (п. 2. ст. 4), создаётся «Национальный орган по ММСП», призванный координировать «осуществление настоящих Правил в пределах юрисдикции государства-участника, «а также органы, ответственные в пределах своей юрисдикции за осуществление медико-санитарных мер» (п.1 ст. 4).

С целью реализации этих планов ВОЗ государства-участники призваны  внести изменения «в национальное законодательство и/или административные положения» (п. 2bis ст.4). Создание и функционирование новых органов бременем ляжет на  государственный бюджет и породит дополнительную бюрократизацию системы государственного управления, возникнет проблема необходимости реформирования Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека, что также потребует финансирования.

В конечном результате РФ получит систему национальных органов, контролируемых ВОЗ и призванных стать проводником её рекомендаций.

Помимо  этого создаётся «Комитет государств-участников по вопросам осуществления Международных медико-санитарных правил» и «подкомитет для предоставления экспертных консультаций» (ст. 54 bis) — дополнительная затратно-интенсивная наднациональная бюрократия, функции которой размыты и неопределённы. 

Декларируемая цель — «поощрение и поддержка взаимного обучения, обмена передовым опытом и сотрудничества между государствами-участниками в интересах эффективного осуществления настоящих Правил» (п. 1(а) ст. 54 bis). Практическая реализация этой цели остаётся нетранспарентной.

Вступление в силу новой редакции Правил ставит под угрозу существование независимого научного экспертного мнения.  В Правилах закрепляется требование противодействовать «распространению ложной информации и дезинформации» (Приложение 1).

В ранних проектах Соглашения ВОЗ по борьбе с пандемией, в частности от 30 октября 2023 г. появилось новое понятие — «инфодемия», означающее «слишком большой объем информации, ложной или вводящей в заблуждение, в цифровой и физической среде во время вспышки заболевания».

Государства должны были взять на себя обязательство бороться «с ложной, вводящей в заблуждение, дезинформацией или дезинформированием, в том числе посредством эффективного международного взаимодействия и сотрудничества» (ст. 18)[1].

По смыслу норма была и нескольких редакциях Правил, в соответствии с которыми государства-участники должны были взять на себя обязательство взаимодействовать в «противодействии распространению ложной и недостоверной информации о мероприятиях в области общественного здравоохранения, профилактических и противоэпидемических мерах и мероприятиях в средствах массовой информации, социальных сетях и других способах распространения такой информации» (п. 1h ст. 44), а сотрудничество с ВОЗ в этой сфере должно проявляться в «осуществлении противодействия» (п. 2е ст. 44)[1].

Под давлением общественного мнения, сам термин «инфодемия» из документов убрали, но суть осталась.

Как разъясняется на сайте ВОЗ, «инфодемия» представляет собой «слишком большой объем информации, включая ложную или вводящую в заблуждение информацию в цифровой и физической среде во время вспышки заболевания»[2]. Речь идёт о концентрации глобальной власти над информацией.

На Всемирном экономическом форуме в Давосе в 2022 г. заместитель Генерального секретаря ООН Мелисса Флеминг вполне открыто выразила эту позицию: «Мы владеем наукой, и мы думаем, что мир должен её знать»[3]. По сути, это борьба с инакомыслием, угрожающая развитию критического мышления, необходимого для тщательной аналитической оценки и вынесения  обоснованных решений.

Важнейшим нововведением новых Правил явилось учреждение ранее несуществовавшего Механизма координации финансирования (далее «Механизм») (ст.  44 bis). Очевидно, что формирование системы глобального эпидемиологического контроля требует немалых финансовых вложений, поэтому статья 44 ММСП «Сотрудничество и помощь» дополнена термином «финансирование». 

Государства-участники принимают обязательства по «мобилизации финансовых ресурсов, в том числе путём привлечения соответствующих источников и финансовых механизмов, в целях содействия осуществлению своих обязательств в соответствии с настоящими Правилами, в частности, для удовлетворения потребностей развивающихся стран» (п. 1(с) ст.44), а ВОЗ содействует «обеспечению доступа к соответствующей медицинской продукции».

Государства привлекают финансовые ресурсы и должны «обеспечивать доступ к необходимым финансовым ресурсам, в том числе посредством Механизма координации финансирования». Данное положение, обладающее значительной правовой неопределённостью, даёт правовую возможность наднациональным структурам использовать финансовые ресурсы суверенных государств. Правила в соответствии со статьёй 44 bis декларируют создание Механизма координации финансирования, однако его описание отсутствует.

Как правило, он включает  органы управления, планирование, ценообразование, финансово-кредитные рычаги и т.п. Например, в соответствии с п. 2 ст. 44 bis Механизм «выявляет все источники финансирования, которые могут быть использованы для содействия осуществлению и предоставляет такую информацию государствам-участникам» (2с ст.  44 bis);  «предоставляет государствам-участникам по их запросу консультации и поддержку по вопросам поиска финансовых ресурсов» (2d ст.  44 bis); «привлекает добровольные денежные взносы в пользу организаций и других структур, оказывающих поддержку государствам-членам» (2е ст.  44 bis).

Получается, что какие-то структуры будут консультировать государства, где изыскать ресурсы, которые они должны будут предать даже не ВОЗ, а «в пользу организаций и других структур, оказывающих поддержку государствам-членам».

Налицо отсутствие логической связи между аргументом и тезисом. Таким образом, предусматривается передача контроля над финансовыми ресурсами, аккумулированными суверенными государствами, неким организациям (во всяком случае – не публично- правовым), фактически при полном умалчивании установления какой-либо их ответственности и какого бы то ни было контроля над ними.

Выводы

Текст Международных медико-санитарных правил 2005 г. с внесёнными поправками противоречит публичному порядку и национальным интересам Российской Федерации, содержит большое число положений, которые с высокой вероятностью могут оказать крайне негативное влияние на обеспечение национальных интересов в сферах здравоохранения и национальной безопасности Российской Федерации.

Принятые Российской Федерацией Международные медико-санитарные правила 2005 г., вступившие в силу в 2007 г., уже превратили ВОЗ из координационной в наднациональную структуру, лоббирующую интересы частных структур, стремящихся к скрытому захвату власти. Расширение её полномочий путём внесения поправок в ММСП и ожидаемого принятия Соглашения ВОЗ по пандемии, значительно их расширяют.

В условиях, когда завяленной Россией целью выступает формирование многополярного мира, участие в соглашениях, наносящих ущерб национальному суверенитету и безопасности, антиконституционно и антигосударственно.

Ответ на вопрос: что дают Российской Федерации Поправки к ММСП 2005 г. однозначен: риск утраты суверенитета в сфере здравоохранения, дополнительные финансовые вливания в наднациональные структуры с непрозрачными целями, угроза существованию независимого научного экспертного мнения.

Обоснованным решением следует признать уведомление Российской Федерацией Генерального директора в соответствии со статьями 59, 61 и 62 Международных медико-санитарных правил (2005 г.) и ст. 21 Устава (Конституции) ВОЗ (1946 г.) об отклонении всех поправок к Международным медико-санитарным правилам (2005 г.).

Сафронова Елена Викторовна, доктор юридических наук, профессор,  руководитель Центра трансграничных правовых исследований Белгородского государственного национального исследовательского университета

Заключение по поправкам ММСП Игоря Понкина

 Понкин И.В., доктор юридических наук, профессор, член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, член Общественного совета при Главном управлении МВД России по Московской области.

Текст заключения:

Понкин-И-по-ММСП

Также обратим внимание на важные аспекты.

Полномочия гендиректора

В условиях, когда Генеральный директор наделён рассматриваемыми Правилами компетенцией, перевешивающей официальную позицию государства-жертвы, где ВОЗ вознамерилась объявить «чрезвычайную ситуацию в области общественного здравоохранения, имеющую международное значение, в том числе… чрезвычайную ситуацию пандемического характера», все эти предусматриваемые «консультации» носят, по сути дела, исключительно декоративно-декларативный характер.

Сама «процедура», закреплённая статьёй 49 Правил, не выдерживает никакой критики и является фиктивной (к этому мы ещё вернёмся).

Особенно характерно выглядит перечисление данных, которыми будет руководствоваться Генеральный директор ВОЗ в указанном своём решении:

«При решении вопроса о том, является ли событие чрезвычайной ситуацией в области общественного здравоохранения, имеющей международное значение, в том числе, в соответствующих случаях, чрезвычайной ситуацией пандемического характера, Генеральный директор учитывает:

(а) информацию, представленную государством-участником (государства-участники);

(b) схему принятия решения, содержащуюся в Приложении 2;

(c) мнение Комитета по чрезвычайной ситуации;

(d) научные принципы, а также имеющиеся научные данные и другую соответствующую информацию; и

(е) оценку риска для здоровья человека, риска международного распространения болезни и риска создания препятствий для международных перевозок» (пункт 4 статьи 12).

Как именно (в каком порядке и посредством чего) и кем будет производиться «оценка риска для здоровья человека» (подпункт «e» пункта 4 статьи 12), каковы требования к таким оценкам, каковы механизмы верификации и валидации таких оценок, – из Правил уяснить не представляется возможным, там ничего толком об этом нет. Все упоминания в исследуемых Правилах о рисках сводимы к неким чисто субъективным их оцениваниям.

Ещё больше неопределённости привносит закрепляемое статьёй 1 (с. 6): размытое по содержанию определение понятия «риск»:

«“риск для здоровья населения” означает вероятность события, которое может неблагоприятно сказаться на здоровье людей, особенно такого события, которое может распространиться в международных масштабах или представлять собой серьёзную и непосредственную угрозу».

Под совершенно «резиновую» лексическую конструкцию «научные принципы, а также имеющиеся научные данные и другую соответствующую информацию» можно подогнать вообще что угодно.

В структурах ВОЗ неоднократно звучали (выдаваемые за научные) лженаучные заявления в оправдание любых сексуальных извращений, самых эпатирующих отступлений от традиционных ценностей биоэтики и медицинской деонтологии.

Так что упоминания неких «научных принципов» и «имеющихся научных данных» – это классическая уловка в создании условий для риторического прикрытия произвольных решений руководства ВОЗ в будущем. Про «другую соответствующую информацию» и говорить нечего, под это можно подвести вообще всё что угодно.

Закрепляемое статьёй 1 (с. 6) определение понятия «научные принципы»: «“научные принципы” означает признанные фундаментальные законы и факты природы, которые стали известны с помощью научных методов» – не выдерживает никакой критики. Научные принципы совершенно необоснованно редуцировать только до сказанного в этом определении.

Все эти сплошные словесные манипулирования имеют одну цель – обеспечить отобрание суверенитета государств в сфере здравоохранения в пользу ВОЗ и максимально расширить квази-властные полномочия Генерального директора ВОЗ.

«Процедура» преодоления несогласия суверенных государств с позицией Генерального директора ВОЗ, сколь бы юридически и фактически обоснованным такое несогласие в данной конкретной ситуации ни было, закреплённая статьёй 49 исследуемых Правил, закреплена содержательно весьма размыто и максимально сфокусирована на создание преференций в пользу Генерального директора ВОЗ, создаёт исключительную и превалирующую над всеми прочими (прежде всего – над властями суверенных государств) компетенцию Генерального директора ВОЗ объявлять «чрезвычайную ситуацию в области общественного здравоохранения, имеющую международное значение, в том числе… чрезвычайную ситуацию пандемического характера».

Более того, «соответствующее (соответствующие) государство-участник (государства-участники) не может (не могут) просить об отсрочке совещания» (пункт 4 статьи 49), которое будет позиционироваться Генеральным директором ВОЗ как основание для принятия своих решений.

Согласно пункту 1 статьи 49 Правил, «Генеральный директор созывает совещания Комитета по чрезвычайной ситуации, отбирая в его состав ряд экспертов из числа указанных в пункте 2 Статьи 48, в соответствии с профессиональными знаниями и опытом работы в областях, в наибольшей степени связанных с конкретным происходящим событием. Для целей настоящей Статьи “совещания” Комитета по чрезвычайной ситуации могут включать телеконференции, видеоконференции или сеансы электронной связи».

То есть тот факт, что Генеральный директор ВОЗ просто переговорил с кем-то по телефону, уже позиционируется как основание опереться на мнение того респондента (или якобы на его мнение), чтобы вынести соответствующее решение. Никаких дискуссий, голосований, кворумов, особых мнений статьёй 49 просто не предусматривается.

Про «особое профессиональное мнение» говорится лишь в пункте 2 статьи 52 Правил в контексте работы Комитету по обзору, в отношении которого чётко сказано: «Его мнения и рекомендации не создают обязательств для Организации и формулируются как рекомендации Генеральному директору» (пункт 1 статьи 52).

И «мнения Комитета по чрезвычайной ситуации» носят, согласно пункту 5 статьи 49 исключительно информирующе-консультативный характер, а Генеральный директор ВОЗ, как это предусмотрено указанным пунктом 5 статьи 49, наделён исключительной компетенцией принимать «окончательное решение по этим вопросам».

Следует обратить внимание на то, кто определяется исследуемыми Правилами в качестве эксперта.

Согласно пункту 1 bis статьи 48 Правил, «Комитет по чрезвычайной ситуации считается Комитетом экспертов комитетом экспертов и подчиняется Положениям ВОЗ о Списках экспертов-консультантов и комитетах экспертов, если в настоящей Статье не предусмотрено иное»; а согласно пункту 2 статьи 48 Правил, «Комитет по чрезвычайной ситуации состоит из экспертов, отобранных Генеральным директором из Списка экспертов по ММСП и в соответствующих случаях из других списков экспертов-консультантов Организации».

Здесь ясно написано, что Генеральный директор ВОЗ сам произвольно по своему усмотрению определяет, с кем, когда, как, в какой мере ему консультироваться при принятии решения об объявлении в том или ином государстве «чрезвычайной ситуации в области общественного здравоохранения, имеющей международное значение, в том числе… чрезвычайной ситуации пандемического характера».

Причём никаких прав экспертов-консультантов по доведению и учёту их позиций, расходящихся с мнением Генерального директора ВОЗ, равно как никаких возможностей оглашения (подачи) и приобщения особых мнений Правилами не предусматривается.

И эксперты могут быть «другие» («из других списков»), что создаёт условия, способствующие произвольным злоупотреблениям. А это означает, что налицо симуляция действительного привлечения экспертов и профанация «процедуры», предусматриваемой статьёй 49.

Упомянутый в пункте 1 bis статьи 48 исследуемых Правил документ «Положения ВОЗ о Списках экспертов-консультантов и комитетах экспертов» (далее – «Положения»; в доступной редакции 2014 года; даже если они менялись, ничего существенного не изменилось в этой части) [5] относит к числу экспертов по следующим основаниям – «любой специалист, обладающий квалификацией и/или опытом, соответствующими и полезными для деятельности Организации в области, которой занимаются эксперты-консультанты из учреждённого списка, может рассматриваться в качестве кандидата для занесения в этот список после проведения консультаций с соответствующими органами его страны» (пункт 3.1 «Положений», с. 165).

«Не экспертные» эксперты

При этом делаются исключения: «При выборе специалистов, заносимых в списки экспертов-консультантов, Генеральный директор учитывает в первую очередь их техническую компетентность и опыт, однако он также стремится обеспечить в списке экспертов-консультантов, по возможности, самое широкое международное представительство с точки зрения разнообразия знаний, опыта и подходов в тех областях, по которым учреждаются списки экспертов-консультантов» (пункт 3.2 «Положений», с. 165), что стыкуется требованием этого же документа о «необходимой гибкости» в отборе экспертов (Введение, с. 163).

Из всего этого следует, что, по сути дела, экспертом произвольно может быть назначен кто угодно (кто, можно полагать, будет беспрекословно согласен с Генеральным директором ВОЗ).

Но даже такие «эксперты» при вынесении решения Генеральным директором ВОЗ об объявлении «чрезвычайной ситуации в области общественного здравоохранения, имеющей международное значение, в том числе… чрезвычайной ситуации пандемического характера» используются чисто для прикрытия, не имея никакого реального веса и никаких реальных возможностей повлиять на это решение Генерального директора ВОЗ.

С другой стороны, исследуемые Правила никаким образом не гарантируют, что в числе «экспертов-консультантов» не окажутся одни лоббисты крупнейших мировых фармацевтических корпораций, поведение которых во время происходивших в прошлом пандемий вызывало множество вопросов у властей государств и на международном уровне. Или даже просто откровенные злоумышленники (разработки в сфере биологического оружия продолжаются и США, и их союзниками).

Норма пункта 4 статьи 3 (с. 8) Правил определяет: «Государства обладают в соответствии с Уставом Организации Объединённых Наций и принципами международного права суверенным правом принимать и применять законы в соответствии со своей политикой в области здравоохранения.

При этом они должны поддерживать цели настоящих Правил». То есть государствам снисходительно дозволено продолжать играть в суверенитет, но сверх того им вменяется в обязанность «поддерживать цели настоящих Правил», которые конструкцией этой нормы ставятся над, выше их суверенного права.

Такого рода нормы в международном праве, по определению, могут быть только в подписанных и ратифицированных государствами международных конвенциях, но никак не в документе – типа исследуемых Правил, принятых достаточно сомнительным с точки зрения международного права способом (как это было с принятием 01.06.2024 поправок в исследуемые ММСП – учитывая явные отрицательные позиции ряда государств).

Правила предусматривают учреждение некоего национального органа по ММСП и национального координатора по ММСП:

«“Национальный орган по ММСП” означает структуру, назначенную или учреждённую государством-участником на национальном уровне для координации осуществления настоящих Правил в пределах юрисдикции государства-участника» (пункт 1 статьи 1, с. 4);

«“Национальный координатор по ММСП” означает национальный центр, назначенный каждым государством-участником, который доступен в любое время для связи с Контактными пунктами ВОЗ по ММСП в соответствии с настоящими Правилами» (пункт 1 статьи 1, с. 5).

Наднациональные структуры

Правовые положения и функционалы этих органа и координатора определяются Правилами следующим образом:

«Каждое государство-участник назначает или учреждает в соответствии со своим национальным законодательством и с учётом национальных условий одну или две структуры для выполнения функций Национального органа по ММСП и Национального координатора по ММСП и, а также органы, ответственные в пределах своей юрисдикции за осуществление медико-санитарных мер согласно настоящим Правилам» (пункт 1 статьи 4).

«Национальный орган по ММСП координирует осуществление настоящих Правил в пределах юрисдикции государства-участника» (пункт 1bis статьи 4).

Существенно важным здесь является – в чьих именно интересах несётся ответственность «национальным органом» и осуществляется координация «национальным координатором».

По смыслу указанных положений, равно как и положений пункта 2 статьи 4, речь идёт о реализации интересов внешних (по отношению к государству) субъектов – как минимум, интересов ВОЗ, какими бы таковые ни были.

Судя по выраженной в исследуемых Правилах позиции ВОЗ, недостаточно и неприемлемо возложить какие-то координирующие полномочия на государственные органы исполнительной власти в сферах здравоохранения и международных отношений суверенных государств, и, по мнению ВОЗ, необходимы (для ВОЗ) предусматриваемые Правилами наднациональные структуры – Национальный орган по ММСП и Национальный координатор по ММСП.

Руководство Всемирной организации здравоохранения давно уже не скрывает планов построения и навязывания государствам своей надгосударственной системы управления.

По сути дела, речь идёт о выстраивании самого настоящего параллельного государства [6], неподконтрольного (или весьма условно и ограниченно подконтрольного) национальным властям – не только в сфере здравоохранения, но ещё и «перевозок и торговли».

Пункт 2bis статьи 4 Правил устанавливает: «Государства-участники принимают меры для осуществления пунктов 1, 1 bis и 2 настоящей Статьи, включая внесение в соответствующих случаях необходимых изменений в национальное законодательство и/или административные положения», требуя нормативно-правового закрепления существования и признания такого над-юрисдикционного параллельного государства и над-юрисдикционного параллельного квази-публичного порядка.

Ещё более императивно требование пункта 1 статьи 5:

«Каждое государство-участник как можно скорее, но не позднее чем через пять лет после вступления в силу настоящих Правил для данного государства-участника создаёт, укрепляет и поддерживает основные возможности для предотвращения, выявления, оценки, уведомления и сообщения о событиях в соответствии с настоящими Правилами».

Суверенное государство призвано в пределах своей юрисдикции лишь «координировать осуществление» Правил (пункт 1 статьи 1, с. 4), то есть обеспечивать на своей территории это внешнее квази-публичное управление сторонними субъектами в сфере здравоохранения.

И ещё суверенному государству дозволено попросить Генерального директора ВОЗ снять уже состоявшееся ранее объявление на его территории указанной ситуации, хотя и без каких-то гарантий, что эта просьба будет услышана: «могут предложить Генеральному директору объявить о завершении чрезвычайной ситуации в области общественного здравоохранения, имеющей международное значение, в том числе чрезвычайной ситуации пандемического характера» (пункт 7 статьи 49).

Фактически все эти меры превращаются в мощные инструменты шантажа национальных властей суверенных государств со стороны руководства ВОЗ, превращаемой в параллельное над-государство.

В ММСП залито весьма много декларативных утверждений о том, что такой формируемый наднациональный (надгосударственный) нормативный и управленческий порядок, якобы, направлен на всё самое хорошее и замечательное, но все такие положения так и остаются пустыми декларациями, которые никаким образом не оправдывают и не обосновывают отобрание существенной части суверенитета у государств в сфере здравоохранения.

Равно как и бессодержательны положения относительно полномочий государств.

Всё вышесказанное убедительно свидетельствует, что в своём стремлении присвоить, по сути дела, сконцентрированную (практически абсолютизированную) власть в сфере публичного управления в области здравоохранения (далеко не только в части объявления указанных ситуаций) Генеральный директор ВОЗ и / или аффилированные с ним интересанты грубо вышли за пределы рамок предметно-объектной области регулирования документа, имеющего название «медико-санитарные правила».

Выводы

Текст Международных медико-санитарных правил от 2005 года в редакции от 01.06.2024, принятой на 77 сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения, грубейшим образом противоречит публичному порядку и национальным интересам Российской Федерации, содержит большое число положений, которые с высокой вероятностью могут оказать крайне негативное влияние на обеспечение национальных интересов в сферах здравоохранения и национальной безопасности Российской Федерации, более того – направлены на это.

Указанный документ направлен на отобрание у суверенных государств полномочий по государственному управлению в сфере здравоохранения в пользу Генерального директора ВОЗ, наделяемого юридически и фактически безосновательно расширенными полномочиями, а по сути дела – в пользу стоящих за ним (аффилированных с ним) частных организаций и международных структур («другие структуры» – по смыслу подпункта «e» пункта 2 статьи 44 bis), многие из которых находятся под контролем государств, совершающих враждебные действия по отношению к России.

И при этом указанный документ не содержит положений, обеспечивающих контроль и надзор за деятельностью Генерального директора ВОЗ и аффилированных с ним лиц по объявлению «чрезвычайных ситуаций в области общественного здравоохранения, имеющих международное значение, в том числе… чрезвычайных ситуаций пандемического характера», не содержит положений об ответственности указанных лиц за злоупотребления такими полномочиями.

Единоличные полномочия Генерального директора ВОЗ по объявлению «чрезвычайных ситуаций в области общественного здравоохранения, имеющих международное значение, в том числе… чрезвычайных ситуаций пандемического характера» в принятой редакции Правил становятся абсолютизированными и совершенно произвольно реализуемыми – исключительно по его неограниченному личному субъективному усмотрению.

Согласие и признание Российской Федерацией принятых в сомнительном порядке на 77 сессии Всемирной ассамблеи здравоохранения Международных медико-санитарных правил от 2005 года в редакции от 01.06.2024, без формулирования комплекса весьма существенных оговорок, направленных на эффективную защиту национальных интересов Российской Федерации, или без объявления (на основании оговорки о публичном порядке) недействующими для Российской Федерации целого ряда положений названных Правил – будет носить антиконституционный и антигосударственный характер, нанесёт существенный ущерб публичному порядку, национальным интересам, национальной безопасности России.

17.06.2024

Понкин Игорь Владиславович, доктор юридических наук, профессор, член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, член Общественного совета при Главном управлении МВД России по Московской области

Все материалы по теме ВОЗ:

Вся хронология борьбы и просвещения людей по поводу готовящихся к подписанию документов, которая ведется по всему миру.

Оцените автора
( 14 оценок, среднее 5 из 5 )
R&M Статья по вам плачет!
Добавить комментарий